Некоторые мои наблюдения касательно восприятия работы психолога «широкой публикой» + собственный взгляд на данный вопрос (благо являюсь сторонником экзистенциально-гуманистического подхода).
Многие почему-то считают, что главная задача психолога — раскрывать людям глаза на любой негатив.
Родители могут быть только токсичными, отношения — абьюзивными, под любой улыбкой может скрываться манипуляция психопата, а под любым текстом — аргессивно-завистливая попытка самоутвердиться за счёт других.
Психолог же служит тому, чтобы вас от всего этого предуберечь, оградив от тех пакостей, которые изначально замыслили против вас окружающие: родители — когда они вас рожали, муж или жена — когда они сочетались с вами браком, начальник — когда брал на работу, подчинённый — когда он к вам устраивался и т.д.
При этом следует помнить, что сам психолог — это тот единственный в мире человек, который желает вам только добра. По крайней мере, до тех пор, пока вы платите ему деньги за то, что он раскрывает вам глаза на всевозможные мерзости этого мира, которых вы сами пока не способны заметить (опять-таки, в силу своей травмированности этим самым миром).
Но есть и другой взгляд, чуть менее популярный.
Он состоит в том, что ни один психически сохранный человек в этом мире изначально не является ни злобным садистом, ни прагматичным манипулятором. И если он внешне таким и становится, то лишь в силу своих собственных страхов и своей собственной беспомощности.
При таком взгляде на вещи та сила, в наращивании которой может помочь ему психолог или психотерапевт, состоит вовсе не в том, чтобы он ушёл с «правом на агрессию» — а в том, чтобы он не побоялся увидеть людей такими, каков есть он сам: скрывающим свою теплоту — за холодностью, беспомощность — за прагматичностью, а любовь — за агрессией.
Проблема такого подхода кроется, как минимум, в двух вещах:
Во-первых, он более сложен чисто интеллектуально. Привыкшим к линейному мышлению людям трудно допустить, что человеческая психика устроена парадоксально, и чтобы разгадать некоторые из её секретов, нужно быть готовым к определённым «многоходовкам».
Поясню. на примере любви и агрессии.
Любовь требует доверия. Доверие к другому требует доверия к самому себе. Но наши родители с детства приучают нас доверять только им одним, и отучают доверять не только другим, но и своим собственным чувствам. Делают они это вовсе не со зла, а стараясь предуберечь нас от всевозможных обманов в нашей дальнейшей взрослой жизни.
Но рано или поздно мы сталкиваемся с тем, что невозможно существовать в постоянном недоверии к этому миру, частью которого являемся мы сами. И тогда мы приходим к выводу, что самыми главными обманщиками в этом мире были наши родители. И начинаем злиться на них за этот обман — а они начинают в ответ злиться на нас, обвиняя нас в неблагодарности.
По тому же принципу «дьявольского колеса» мы начинаем выстаивать свои собственные семейные отношения: то доверяем — то нет, то злимся на другого за обманутое доверие — то чувствуем себя виноватыми за то, что сами обманули доверие другого.
Но все мы с детства знаем, что быть доверчивым — плохо, быть слабым — плохо, злиться — тоже плохо. И тогда мы начинаем имитировать свои чувства, выдавая свою беспомощность — за расчётливость, холодность — за теплоту, а раздражение и злость — за любовь.
И тут мы сталкиваемся с главным парадоксом, который предуготовила нам наша психика.
Мы вначале убегаем от доверия, беспомощности, теплоты и любви в недоверие, нарочитый прагматизм, холодность и агрессию — а потом пытаемся «скрыть» всё это за показным доверием, беспомощностью, теплотой и любовью.
Естественно, наши близкие видят в этот момент, что мы лицемерим (это к вопросу о «скрытой» агрессии). Поскольку они устроены так же, как мы — не решаются доверять и быть слабыми и беспомощными, — они получают от нас подтверждение ровно всему тому, чего боимся мы сами.
Иными словами, нельзя полюбить, когда ты уже любишь, как нельзя зайти в комнату, в которой ты уже находишься.
Любовь, как и доверие — это то, что требует смелости не убегать (в цинизм, агрессию и т.д.) Если кому-то из вас такой смелости не хватает, то наивным было бы ожидать её от другого. И уж, тем более, его в этом обвинять.
Ну и обещанное выше второе объяснение того, почему данный подход является не слишком популярным как со стороны клиентов, так и со стороны самих психологов.
Дело в том, что он основывается на личной свободе и ответственности каждого каждого из нас. Он не предполагает, что у психолога можно выкупить «алиби» в виде своей «неготовности», «детской травмированности» или «бабушкиных генов».
Следовательно, недовольны будет оба: клиент — потому что он так и не получил для себя простого ответа, дающего ему право ненавидеть всё и вся, терапевт — потому что вместо благодарного за подобное разрешение клиента он лишается ещё и стабильных заработков. Стабильных потому, что «неготовым к полноценной агрессии» будет оставаться любой вменяемый человек, как бы подобный психолог ни ломал его психику.